ЦИТАТЫ А.БЕЛОГО И О БЕЛОМ
О Кучине
«…хотелось бы видеть ваше Кучино, наш вечный меридиан». (Т. Табидзе).
«Приезжайте, милый, в Кучино» (А.Белый).
«Кучино – очаровательная местность» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, сентябрь 1925).
«У меня две тихих комнатки, два стола, две постели; удобное сообщение железной дорогой…» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, октябрь 1925).
«В Кучине – тихо, пустынно, прекрасный воздух; и все располагающее к тихим вечерним беседам; будем справлять чайные «мистерии» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, октябрь 1925).
«Верх моего домика оказался уютной дачкой» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, август 1926).
«…есть в природе Кучина что-то бодрящее; есть невыразимые полянки в лесу – проглядные до … до… тайного трепета духовной жизни природы» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, сентябрь 1926).
«В Кучине воздух – лесной; в лесу много болот и топей», «В Кучине – очаровательные окрестности» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, август 1927).
«Я, как никогда – «кучинский бирюк» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, декабрь,1927).
«Кучинская тишина меня с необходимостью ввергает в 10-часовую умственную работу. Я в Кучине уже не умею не работать» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику).
«Мой «таинственный остров» Кучино» (А.Белый)
«Жаль: Вы – Кучина не знаете…» (А.Белый).
«Я в знаменитости лезть не желаю: живу себе в Кучине, и не суюсь никуда…» (А.Белый)
«… всегда зову (и – как!) в Кучино. Это зов, от всего сердца; помните, дорогой друг, этот постоянный мой зов!» (А.Белый – Иванову – Разумнику, октябрь 1927).
«Любил «поуютничать за чайком» (Бугаева К. «Воспоминания»).
Белый и Блок
«Андрей Белый, к которому так удачно применен Валерием Брюсовым эпитет «восторженный», и Александр Блок, осыпанный эпитетами, точно конфетти, тесно связаны между собою не только своим рыцарским служением одной «Прекрасной Даме». Оба родившиеся в 1880 году, оба очарованные тайной и оба полюбившие смотреть за «темную вуаль», они дети одного поколения и поэты «скорого конца». Один умный, а другой тихий, один взыскующий, а другой берущий, один богатый мыслями, другой – отдающийся настроениям и бедный переживаниями – они несходны и разнолики и они чтят друг друга: для Андрея Белого – Александр Блок «высокочтимый поэт», для Александра Блока – «Серебряный голубь» - «гениальное» произведение» (Львов-Рогачевский В. «Лирика современной души»/Современный мир. -1910.- №8.).
«Ты – брат мне (по какому-то), как брат мне и Вячеслав [в 1910 г. Белый жил в Петербурге на квартире Вяч. Иванова с конца января по первую декаду марта]. (А.Белый – А.Блоку, июнь 1911).
«Андрей Белый… Гениальный, одержимый, ему не всегда удается связать космосом таланта хаос своих гениальных произведений. Блок более талантлив и менее гениален, нежели Белый. Поэтому больше людей его понимают. Как натура гениальная, Белый очень наивен. Он незлобив. На него можно злиться. Он иногда может привести в бешенство. Но сам-то он чужд всякой злобливости. Иногда даже казаться, что он «вне добра и зла». (Д.Философов «Андрей Белый и Россия». Рецензия на книгу А.Белого «Стихи о России», Берлин, 1922).
«Серьезный, особенно-неподвижный, Блок – и весь извивающийся, всегда танцующий Боря (А.Белый).Скупые, тяжелые, глухие слова Блока – и бесконечно-льющиеся, водопадные речи Бори, с жестами, с лицом вечно меняющимся – почти до гримас. Блок весь твердый, точно деревянный или каменный – Боря весь мягкий, сладкий, ласковый. У Блока волосы темные, пышные, лежат, однако, тяжело. У Бори – они легче пуха, и желтенькие, точно у едва вылупившегося цыпленка» (З.Гиппиус. «Живые лица»).
«Мой интерес к Блоку не ослабевал никогда. Мне было приятно как бы вызывать его присутствие (в беседах с А.Белым). То, что Боря, вчерашний страстный друг Блока, был сегодня его таким же страстным врагом, - не имело никакого значения. Хотя я не сумею объяснить почему. Надо знать Борю Бугаева, чтобы видеть, до какой степени легки повороты его души. Сама вертится; и это его душа вертится, туда-сюда, совсем неожиданно, - а ведь Блок тут ни при чем. Блок остается как был, неизменяемым. И опять думалось: какие разные люди, эти два «друга», два русские поэта, оба одного и того же поколения и, может быть, связанные одной и той же, неизвестной, - судьбой…» (З.Гиппиус. «Живые лица»).
«… близкая дружба связывала меня с А.Блоком и А.Белым, но именно потому я не мог в своих воспоминаниях, предназначенных для немедленного издания, написать все то, что я знаю о тяжелой душевной трагедии, надломившей творчество обоих в самом его начале… (Р.Иванов-Разумник. Из письма В.Бонч-Бруевичу. 1935).
«Я очень любила Белого и считалась с ним, но Блок был моей совестью, и решающее значение для меня имело внутреннее решение Блока. Я знала, что Белый многие годы был близок с ним; сам Белый, видимо, чувствовал, что для меня он в каком-то смысле является связью с Блоком, и при первом же моем посещении подарил мне не свою книгу, а «Стихи о Прекрасной Даме». Я спросила его: «Как вы относитесь к Блоку?» - «К Саше? Саша – брат» (Н.Павлович).
О Докторе (Штейнере):
«…единственное, несравненное, в мире небывалое явление» (Белый – Блоку, ноябрь 1912).
«Что же делать, если «доктор Штейнер» стал лучшей частью души Андрея Белого» (Белый – Блоку, март 1913).
«Когда разговор зашел о Штейнере, Борис Николаевич, глядя на его портрет, горячо возражал против ходячих суждений о том, что он, Белый, будто бы отрекся от антропософии и ее создателя. Белый утверждал, что он и теперь верен антропософскому учению и что в Москве есть люди, которые разделяют с ним эту веру. Можно было заключить, что его временное раздражение против Штейнера, - об этом многие говорили, - сменилось прежним почитанием Доктора, как было принято называть его в антропософских кругах». (Д.Максимов).
О себе
«… я никого почти не вижу, редко куда высовываюсь, никаких «литературных» связей у меня нет; из «современности» я выведен; литературно живу бобылем; и весь смысл моей жизни – работа да настоящие душевно-духовные отношения к отдельным людям» (А.Белый – Иванову-Разумнику, октябрь 1925).
«Старею, мне 45 лет;… мне бы все покой да молчание; хоть затвор; хочется видеть 2-3-х близких, хочется довершить круг несвершенных работ. Не живу, а покряхтываю: оттого видно, и в деревню ушел; не по мне суета городская» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, март 1926)
«Мои умственные темы – жизнь моя; вне «умственности» нет жизни» (А.Белый - Р.Иванову Разумнику, февраль 1927).
«Когда и как я стал символистом? Я отвечаю: никогда и никак. Я всегда им был» (Андрей Белый).
Из книги «Ветер с Кавказа». Впечатления. М., 1928.
А.Белый и К.Н.Васильева на Кавказе были с 12.04. по 22.06. 1927г. Творческим отчетом об этой поездке и стала книга «Ветер с Кавказа».
«Я стал тоже – флейтист пессимизма» (с.20).
«Мозаика стала – приемом; я стал подбирать слово к слову, так точно, как камушки я подбирал в Коктебеле; иные сказали, что дрянь, а иные …» (с.22).
В поездке Мейерхольда все узнавали, его это раздражало: «- Ходить невозможно, - скорбел Мейерхольд – остановятся, и все заплаты на платье рассмотрят. Мне вот хорошо; я – «инкогнито»: не потому, что скрываюсь, «Бугаевым» числясь; кабы обнаружился,- спросят: «Гм, Белый, - так, как: почему же не красный» (с. 77)
«Я в знаменитости лезть не желаю: живу себе в Кучине, и не суюсь никуда: живой труп; для чего ж из могилы меня извлекают?» (с. 89).
«… бодрюсь, прикрывая конфуз, хорохорюсь; и ряд инцидентов, печальнейших, корень которых – конфуз, возникает; «конфуз» и сложил репутацию некогда мне; в 907 году писывали в газетах, что я –
Андрей Белый-
Весь в скандалах поседелый». (с. 92)
«Красота – сфера культуры, а не быта».
«Переутомляюсь я в год раза три».
«Безделье для нас это – нужное дело».
О творчестве
«Воля – первое в творчестве. Воля и упорный кропотливейший труд. Только так создается подлинное произведение искусства. Оно оплачено дорого. Талант, вдохновение – вздор. Без работы на них далеко не уедешь. Гений тот, кто умеет в искусстве трудиться» (Андрей Белый).
«… действительность всегда выше искусства; и потому-то художник
– прежде всего человек». (А.Белый. Предисловие к сборнику
стихов «Пепел», 1909 г.)
Из разговора с Мариной Цветаевой: «Я никогда не читаю стихов. И никогда их уже не пишу. Раз в три года – разве это поэт? Стихи должны быть единственной возможностью выражения и постоянной насущной потребностью, человек должен быть обречен, как волк на вой. Тогда – поэт» (М.Цветаева. «Пленный дух».).
«У поэзии с философией – одна общая муза: премудрость, София» (А.Белый).
«Приходиться искать и брать для пропитания любую работу – редактуру, корректуру, переводы, а на них уходит все остальное время суток. К ночи – одурело сидишь минут десят на кресле и читаешь отдыха ради какую-нибудь современную дребедень (Сейфуллина, Гладков и Ко)» (А.Белый. 20 февраля 1927 г. Детское Село).
«Опыт с первым томом (роман «Москва») ясно мне показал: людям этого не нужно. Им нужна Сейфуллина для восточной Европы, Бердяев – для западной. «Пуьлика» не желает «Москвы». Но тот факт, что и свои не видят, ясно показывает мне в иные минуты, что круг земных дел замкнут, и мне остается лежать на постели, уткнувши нос в стену. Остается утешаться тем, что тебя поняли бы через сто лет, и что никто не виноват в том, что тебя не понимает действительность и ты не понимаешь и не принимаешь действительности» (А.Белый – Иванову – Разумнику, октябрь 1927).
О друзьях
Однажды в присутствии писателя и переводчика Н. он (Андрей Белый) воскликнул: «Мы должны посещать друзей, облачившись в белые одежды! Душу свою осиянную светом радости, должны мы нести в дар своему собеседнику! Мы не должны тащить с собой весь душевный мусор!» (Н.Кузьмин «Андрей Белый»).
«…при всей моей любви к уединению, я не люблю уединения; люблю уединение с другом, с немногими друзьями: все-таки я натура социальная; да и живешь – то ведь для других, с другими….» (А.Белый – Р.Иванову-Разумнику).
«Человеческие отношения подчинены особым законам; если бы их осознать, - какая огромная революция произошла бы в быте жизни…» (А.Белый – Р.Иванову-Разумнику, 3 мая 1928)
«Хочется скорее в Кучино, чтобы усесться на покое и быть ближе к друзьям, страдающим, негодующим, обремененным» (А.Белый. Дневник. Запись от 02.07.1930).
О власти
«Знаете, я человек не партийный, но … будучи в Москве, я сделал интереснейший опыт: в продолжении 3-х дней я покупал до 12-ти газет и читал там факты и передовицы. Получилось нечто чудовищнейшее: столько лжи, столько подтасовки!» (А.Белый – Иванову – Разумнику, июль 1917).
«Вот она наша сельская власть, перед кем мы стоим, как дрожащие твари, кому платим, кого ловим в учреждениях, кто нас пасёт в Салтыковке и Кучине. Идешь в учреждения и дрожишь, ибо на внятный вопрос получаешь ответ на обезьяньем языке» (А.Белый. Дневник. Запись от 05.01.1931).
«Сегодня урезали хлеб, завтра отняли керосин, послезавтра – сахар, помаленьку, полегоньку – локотком подталкивают к срыву в голодную смерть, в тифозное заболевание или замерзание. Нечто эпическое звучит в нашей катастрофе, мы на грани того, чтобы стать голытьбой» (А.Белый. Дневник. Запись от 09.01.1931).
Любимые поэты: А.С.Пушкин, И.Гете, Е.Баратынский, М.Лермонтов, Ф.Тютчев, Вл. Соловьев, А.Дельвиг.
Любимые композиторы: М.Глинка, Ф.Шуберт, Р.Шуман, любил романсы.
Изумляли его: Л.И.Поливанов, Жорес, М.С.Соловьев, В.Серов.